Мы находимся в церкви Санта Мария делла Грацие, в Милане.
Перед нами «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи.
Мы в помещении, где монахи совершали трапезу — в трапезной.
Таким образом, несколько раз в день
они приходили сюда и молча ели,
имея возможность созерцать «Тайную вечерю» Леонардо.
Безусловно, это идеальное место для данного сюжета.
И далеко не необычное.
Давайте поговорим о сюжете.
Во время своей последней вечери
Христос сообщает своим двенадцати апостолам
«Один из вас предаст меня».
И одно из частых прочтений этого изображения —
реакция апостолов на его слова.
То есть, не собственно произнесение Христом этих слов,
а момент после, реакция апостолов.
Это его ближайшие последователи.
И поэтому для них его слова — ужасное потрясение.
Мы видим водоворот эмоций апостолов, сидящих за столом.
Это один из способов интерпретации фрески,
однако существует и другой аспект прочтения.
Который, в каком-то смысле, еще значительнее.
Мы видим, что Христос протягивает руки к чаше с вином и хлебу.
Это воплощение таинства.
Это интерпретация евхаристии, Таинства Святого Причастия,
когда Христос изрекает: «Примите хлеб мой, сие есть Тело Мое.
Примите вино, сие есть Кровь Моя. И помните обо Мне».
Мы видим, как он протягивает руки к хлебу и вину.
Но что примечательно: ладонь Христа широко раскрыта,
так, что кажется, будто он, протягивая руку к вину,
в то же самое время, протягивает ее и к тарелке.
Одновременно тянется к ней и Иуда.
Иуда — тот, кто собирается предать Христа.
Римляне заплатили ему за предательство 30 сребреников.
Видно, как он сжимает мешок со деньгами в правой руке,
отпрянув от Христа. Лицо его скрыто тенью.
Он отодвигается и одновременно протягивает руку к тарелке.
Это как раз один из признаков определения Христом предателя:
человек, разделяющий и вкушающий пищу вместе с ним.
Это интересно, так как история изучения этого произведения
по сути, сводится к тому, какой именно момент здесь изображен.
Но мне думается, что здесь запечатлены все эти моменты.
И апостолы воспринимаются реагирующими как на слова Христа
«один из вас предаст меня»,
так и на слова «примите хлеб мой, сие есть Тело Мое,
примите вино, сие есть Кровь Моя».
Так, Леонардо изображает несколько моментов этой истории
и, в то же время, передает ощущение Божественного,
вечного, значимость всей этой истории.
Ошибиться в том, кто эти 13 человек за ужином, невозможно.
Мы точно знаем, это та самая Тайная Вечеря.
Мы осознаем важность этого момента
без каких-либо символов божественного,
которые присутствовали в Раннем Возрождении, к примеру, нимб.
Образы сами по себе величественны в этом пространстве.
Они расположены тесно друг к другу,
что передает энергию и смятение, окружающие совершенство,
значимость и геометрическую форму Христа.
Верно. Изображение Христа образует равносторонний треугольник.
Его голова — центр круга.
Окно, на фоне которого она изображена, воспринимается как нимб.
Центр картины — это источник спокойствия.
А за его пределами — человеческие существа
со всеми своими недостатками, страхами, беспокойством —
вокруг божественного центра.
Это Леонардо да Винчи — математик, ученый,
думающий о слиянии всего изображенного им в единое целое.
Если сравнивать ранние изображения Тайной вечери,
там нарисован просторный стол, в помещении богатое убранство.
А Леонардо все максимально упрощает
и делает акцент на персонажах, их жестах.
Он не оставляет свободного места за столом,
все место занято самими фигурами,
стол отделяет наше пространство от Христа и апостолов.
Мы никак не можем стать частью этого пространства.
По существу, у них нет возможности попасть в наше пространство.
Существует четкая граница.
В версиях Тайной Вечери, которые Леонардо мог видеть во Флоренции,
Иуда сидит на противоположной стороне стола.
Посадив Иуду в ряд с другими апостолами,
художник превращает стол в границу
между нашим миром и миром апостолов.
Посмотрим на их лица: лицо Христа умиротворенно,
взгляд опущен, одна рука поднята, другая внизу.
Справа группа из трех человек, среди них Иуда,
он отворачивается от нас в тень.
Его шея повернута, что напоминает нам о его скором самоповешении.
Он отстраняется, а Святой Петр, защитник Христа, устремляется к Христу.
У него нож, который тот держит за спиной.
Он будто вопрошает: кто же это?
Мне надо защитить тебя.
Третья фигура в этой тройке с Иудой и Петром,
судя по всему, святой Иоанн,
который выглядит очень смиренно, глаза его закрыты.
Это традиционно для живописания Тайной Вечери.
Моя любимая тройка — это крайние фигуры справа.
Да Винчи было особенно интересно через тело
выражать душу, показывать внутреннюю природу.
Он создает эти четыре тройки, это связывает образы вместе,
они будто наслаиваются друг на друга, создавая накал страстей.
Создавая напряжение и контраст
между эмоциональным откликом этих образов.
Вот невероятная группа, где жест Фомы указывает вверх.
Будто произнося: не это ли предопределено Создателем?
Не задумано ли это Господом одному из нас предать тебя?
Однако, конечно, этот указующий палец —
предзнаменование распятия Христа, погруженный в его рану.
Мы также видим Филиппа и Иакова Заведеева.
Они в противостоянии: один широко развел руки,
другой — сводит их вместе.
И если сравнивать с ранними изображениями Тайной Вечери,
можно заметить, что между фигурами есть расстояние.
А здесь — идея объединенной композиции,
столь характерной для Высокого Ренессанса.
Но что наиболее ощутимо, на мой взгляд,
это божественная сущность Христа.
Его умиротворенность. Все линии перспективы сходятся на нем.
Примечательно, что линия перспективы, переданная художником,
слегка расходится с линией перспективы смотрящего.
То есть нужно быть на уровне Христа,
чтобы наблюдать эту фреску в правильной перспективе.
Интересно, что в каком-то смысле,
картина приподнимает того, кто на нее смотрит.
Нам пришлось бы приподняться на 10—15 футов от земли,
чтобы перспектива стала идеальной.
Таким образом, мы находимся в присутствии Божественного в центре,
что передается различными путями.
Не забывайте, что в 1498 году люди наблюдали картину в другом виде.
Картина в ужасном состоянии,
отчасти потому, что Леонардо экспериментировал
сочетая масляную краску и темперу,
в обстановке, где традиционно использовали фреску.
Изображение стало портиться вскоре после его завершения.
Да, в отличие от традиционной фрески,
которую клали на влажную штукатурку, Леонардо рисовал на сухой.
Краска не смогла прочно закрепиться на стене.
К счастью для нас, картину сохранили.
Таким образом, в некотором роде,
это идеальное представление стиля Высокого Возрождения.
Это попытка создать ощущение вечного и совершенного
в условиях хаоса человеческой жизни.
Верно. Слияние земного и божественного.
Subtitles by the Amara.org community
Фрагмент фриза Никольского храма в Царёво
Эта страница в последний раз была отредактирована 16 марта 2024 в 22:12.